Шинелев Виктор Меркурьевич (1927-2006)

Механик высшей квалификации, проработал в ИЯФ 47 лет, с 1959 по 2006 год.

Родился в маленькой деревушке недалеко от Новосибирска – Гаревке Тогучинского района. Когда Виктору было 14 лет, началась война. Отца взяли в армию, мать умерла. Забрали его к себе дальние родственники – беднота из бедноты, у самих восемь детей, да еще этот «беспризорник», как называли его в деревне. Так бы и мыкался по чужим дворам, если бы не отправили в Кемерово, в ремесленное училище – учиться на токаря. После училища распределили на военный завод. А он затосковал по своей Гаревке и однажды рванул в родную деревню.

Через два дня его забрал прямо из дома местный милиционер – прогул на рабочем месте в военное время приравнивался к дезертирству. Он знал об этом, но ведь пацан был – семнадцати еще не исполнилось. В камере заработал еще одну, более грозную статью – 58-ю – измена Родине, враг народа. По тем временам было за что: сокамерникам, и себе в том числе, делал наколки – могила, крест, а под ними надпись: «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство». Себе успел, правда, только могилу с крестом наколоть – тушь кончилась. Зато вместе с другими пацанами кричал у тюремного окна слова той самой надписи.

Присудили ему тогда восемь лет лагерей, срок отбывал на Колыме. О тех годах Виктор Меркурьевич говорил скупо: «Мне-то еще не так досталось, как другим. Я мало работал в забое на золотом прииске, где грунт на бутару (машина для промывки) кидают, я в основном механизатором, у станка. Но холод, голод, унижения – одни на всех. Я вообще стараюсь то время не вспоминать».

Когда уже В.М. Шинелев работал на 72-м километре от Магадана на стеклозаводе, он познакомился с Вадимом Александровичем Козиным. Козина знала и любила вся Колыма – с бригадой самодеятельности заключенных он ездил по колымским лагерям, пел свои песни. «Я сам с детства в самодеятельности, - вспоминал Виктор Меркурьевич. – После того, как на экраны вышел «Чапаев», пацаны каждое слово знали, по ролям играли весь фильм. На гитаре с детства бренькал и на зоне выучил все песни Вадима Козина. Знал, что он тоже на Колыме, и статья у него та же, что у меня – враг народа. Когда мы первый раз с ним встретились, я ему сказал, что весь его репертуар знаю. Козину это, по-моему, не очень понравилось. Стал он меня отговаривать петь его песни, сказал, что я еще не дорос до них. Но все же разрешил петь «Трубку ленинградскую», «Парень с девушкой гулял», «Два друга» … А я тоже в лагерной самодеятельности был».

Дали Виктору Шинелеву тогда восемь лет, отсидел шесть. Адвокат из числа заключенных выхлопотал помилование. Ни в Новосибирске, ни в Кемерово его не прописывали – в паспорте особый шифр вместо серии и номера, по которому сразу видно, откуда прибыл и за что сидел. С трудом прописался в Тогучине. «Работы по специальности не было, зачислили меня в районный дом культуры на свободную вакансию – руководитель танцевального коллектива. Но это так, фикция, какой из меня танцор. Я пел. Успех большой был. В смотрах районных участвовал, в область ездил. Женился, а жить негде. Поехали в Новосибирск. Работал на «Сибсельмаше» и учился в технологическом вечернем техникуме на технолога по обработке металла. Порыв у меня такой был – учиться… Когда в 1959 году в Академгородке открылся Институт ядерной физики, кто-то сказал, что там нужны высококвалифицированные рабочие, а я на «Сибсельмаше» уже проходил по этой категории. Рассказал заместителю директора Института Александру Абрамовичу Нежевенко, царство ему небесное, про себя все, ничего не утаил – и что сидел, и за что сидел. Думал, не возьмут».

Но Виктора Меркурьевича приняли, вначале механиком, потом назначили мастером, поручили подбирать рабочие кадры – электриков, токарей, фрезеровщиков, слесарей… Самым первым подразделением, которое начало работать в Институте, был рабочий цех. Потом из Москвы приехали научные сотрудники, открылось 14 лабораторий, каждая из которых работала по своему направлению. Слух о талантливом слесаре вскоре разошелся по Институту. Вскоре Виктор Меркурьевич стал старшим мастером, в 1963 г. – начальником смены. Он и сам-то в ту пору был еще молод, всего чуть за тридцать, но сотрудники – вчерашние студенты – относились к нему с почтением и уважением. Цех работал в две смены – изготовлял элементы ускорителей и установки ВЭП. В.М. Шинелев эффективно руководил группой механиков на сборке и эксплуатации многих ускорительных установок Института, от ВЭП-1 до ВЭПП-4. Над деталями ВЭППов он работал вместе с тогда еще старшим лаборантом, потом завлабом, а позже директором ИЯФ А.Н. Скринским.

В 2000-х годах Виктор Меркурьевич занимался очень тонкой и точной работой по регулировке «сердца турбины» на криогенно-вакуумной станции – турбодепандора, эту работу никто, кроме него, сделать не мог.

В возрасте за семьдесят Виктор Меркурьевич не уставал радоваться жизни, книгам, людям. Он был очень дружен и с известным новосибирским художником Владимиром Соколом, с которым объездил на машине весь Алтай, и с умельцем Владимиром Липенковым, который в Музее солнца Академгородка учил детей резьбе по дереву. С удовольствием перечитывал «Царь-рыбу» Виктора Астафьева: «Какой писатель, какой язык, как жизнь деревенскую знает!».

«Я благодарен судьбе, что она свела меня с этим человеком, - говорил предприниматель Владимир Храненко. – Задумал я делать автопоилки для кур. Идея, схема, чертежи, материалы – все есть, а система не работает. Кто ни пробовал, ни у кого не получается. И тут знакомые надоумили меня обратиться к Виктору Меркурьевичу. Пришел, посмотрел и за один присест все на станке подогнал, как надо. У него талант, дар божий… В прошлом году [2000 г.] система ниппельного поения получила Золотую медаль Сибиркой ярмарки. Это прежде всего Меркурьича заслуга».

В 1967 году двенадцать сотрудников ИЯФ за внедрение ускорителя позитронных пучков были отмечены государственными наградами. В числе первых медаль «За трудовое отличие» из рук самого Лаврентьева получил начальник смены В.М. Шинелев. А в изданной Институтом к своему 40-летию книге среди портретов всемирно известных ученых есть и фото Виктора Меркурьевича, под рубрикой «Их руками создавалась слава ИЯФ».